Южно-курильские новости

"Курильское ожерелье"

Среди немалого количества книг о Курильских островах "Курильское ожерелье" Юрия Ефремова (1913-1999) выделяют два обстоятельства. Во-первых, это первое подробное и популярное описание советских Курил, а во-вторых, Ефремов в качестве одного из руководителей военно-географической службы Генерального штаба координировал работу по изменению "географии" Южного Сахалина и Курил с японского на русский и как раз рассказал об этом интереснейшем мероприятии.
Юрий Ефремов
Юрий Ефремов

По поводу приоритета можно сказать так — первое издание книги вышло еще в 1951 году, а затем, ввиду ее популярности, было еще два переиздания.
Некоторые краеведы утверждают, что именно первое издание (оно, кстати, есть в краеведческом отделе областной библиотеки) наиболее полно и интересно. Однако автор этих строк, соглашаясь, что бытовой детализации там больше, все же предпочитает пользоваться имеющимся у него изданием от 1962 года — уточненным, исправленным и дополненным.
Вот, например, отчего-то считается, что сведения о северо-курильской катастрофе 1952 года в СССР были полностью засекречены.
Ничуть не бывало. В том году с подачи Ефремова молодой художник Серафим Фролов был командирован от МГУ на Курилы рисовать островные пейзажи. Завершив работу, с Парамушира он отчалил на попутном китолове за 9 часов до цунами. Естественно, судно срочно развернули спасать людей. Сначала снимали их с плавающих крыш, бревен, потом высадились на берег оказывать первую помощь уцелевшим. И все это добросовестно и подробно описано в книге, вышедшей 25-тысячным тиражом.
Но разбирать различия изданий не будем, это, так сказать, технические детали.
Суть же в том, что после 1945 года было принято решение о переименовании населенных пунктов и географических объектов освобожденных территорий, что означало бы их полное закрепление за Советским Союзом. В те годы на юге Сахалина и Курилах работало множество научно-исследовательских экспедиций разной направленности — нужно было быстро составить как можно более полное представление об островах и том, как их осваивать. Помимо всего прочего, им ставилась и задача "новых имен". Ефремов был командирован для координации этого процесса.
"Поздно вечером иду на прием к председателю Гражданского управления, передо мной высший представитель Советской власти в освобожденной области, простой и внимательный собеседник. Много неожиданных и необычных дел приходится ему разрешать, управляя освобожденными землями, где еще находятся не успевшие вернуться на родину сотни тысяч японцев. Мое дело для председателя еще более непривычное, чем вопросы богослужения в буддийских храмах", — так он описывает первую встречу с Дмитрием Крюковым.
Тот, безусловно, соглашается: "Японские названия звучат здесь не по праву. Кроме того, трудно их произносить".
С произношением, конечно, были трудности. Например, Томарикиситанко (Вахрушев) или Оокисёкуминти (Малиновка) выговорить переселенцу из средней полосы было непросто. Да и с точным написанием из-за различий в фонетике русского и японского языков была масса сложностей. Корсаков называли "Отомари", хотя, как сейчас утверждают лингвисты, более верное звучание двух иероглифов — "Оодомари" и т. д.
Но в большей степени вопрос был, конечно, политический, и потому к его решению были подключены все органы власти.
***
По-другому и не могло быть. Одних только населенных пунктов и только на Южном Сахалине было около полутысячи.
Правда, восхищаться этим обстоятельством не стоит. Большинство из них представляло селеньица с десятком-двумя чахлых домиков. Например, на месте нынешнего Шахтерска располагались Торо, Камиомото, Накааомото, Симоомото, Нисиомото, которые затем и были объединены.
И тем не менее все это надо было как-то назвать по-новому. Традиционный советский тезариус быстро заканчивался. Приходилось подключать фантазию, хотя с ней, надо сказать, было совсем не густо. Первые переселенцы были людьми простыми.
Как-то я уже приводил эту цитату из книги Ефремова, однако, повторюсь.
"В каждом селении я участвую в выборе наименования. Это не так просто, как кажется. Назвать нужно не только селения, но и все окружающие их горы, реки, озера, перевалы. Всего около пяти тысяч объектов.
Всюду, где можно, выбор проходил при активном участии жителей. Вот одно из таких совещаний...
— Хотите называться по-русски?
— Как же, конечно, хотим, а то и не выговоришь.
— Ну так предлагайте.
Молчание. Задумались рыбаки, хмурит лоб врач. Крутит усы председатель Гражданского управления. Задумчиво пускает табачный дым директор рыбного комбината.
— Нет, без хорошего угощения не придумаешь, — шутит он.
— Праздновать, товарищи, потом будете, когда указ выйдет. Ведь имя поселку не просто так устанавливается. Это дело юридическое, должно быть утверждено законом. А сейчас мы только предложим его от имени нового населения островов. Название давайте такое, чтобы приятно было его носить... Вот подумайте хотя бы, чем ваш поселок от соседних отличается? Как он — хуже или лучше?
— Лучше, известно лучше! Добрее!
— А, может, и назовем его Добрым? — Предлагает один из рыбаков.
Мне неловко, но приходится возразить. Добрый на острове уже есть. И Ясный есть...
И снова раздумья:
— Тьфу ты, вроде больше и слов хороших не осталось. А поселок такой славный.
— Так и назовем его Славным! — Восклицает другой рыбак.
Все обрадовались и быстро согласились".
***
Да, Ефремов не стал координировать всю работу из столичной Тойохары, а как истинный энтузиаст географии, которую в своей книге неоднократно воспел, незамедлительно махнул на Курилы, где на попутных судах постарался побывать на как можно большем количестве островов, а на островах, в свою очередь, — где только можно, в первую очередь, конечно же, на вулканах. Одним из первых описав при этом, что такое путь через курильский бамбук и кедровый стланик...
И самое главное — все это не научный доклад, не сухой отчет. Это множество ярких зарисовок о полевых маршрутах, о жизни первых курильских переселенцев. Многое из этого интересно и по сей день.
Вот в Курилку пошла горбуша. Ловить ее дозволяется только пацанам с моста. Серьезные же рыбаки говорят, что рыбы нет: "Разве это ход? Когда настоящий ход, так от рыбы вода из берегов выходит, весло в рыбе стоймя плывет. Только рыба здесь уже не та. Надо ловить ее в море. Да и перегораживать русло нельзя — перекроешь пути к нерестилищам". Это 1946 год.
А мальчишки очищают икру от ястыков и едят ее без всякой "пятиминутки". Даже не посолив — "а она и так соленая".
"Икра стала нашим любимым блюдом: сплошь и рядом из нее одной состоял ужин или завтрак. Все-таки мы ее немножко подсаливали, но делали это скорее по привычке, или в порядке "самоутешения".
Много ассоциаций вызовет и работа крабовых заводов на островах Малой Курильской гряды, в частности, на острове Плоском.
"В этом цехе мы производим распутывание. Чего распутывание? Крабов, конечно. Когда их тысячами с краболовных катеров привозят, они клешнями и ногами так перепутаются, что и не различишь, где который. Никакая машина не поможет, так в ручную и расцепляем... Обратите внимание, в каждой консервной банке мясо уложено разное. Тут клешня, рядом — коленце, затем — тонкое и толстое мясо, отдельно — "розочка", и, наконец, мелочь разная — "лапша".
Тогда было и такое.
***
И еще одна важная особенность книги. Ефремов первый, кто обратил внимание на туристический потенциал Курил: "Есть у Курильских островов еще неоценимое сокровище — красота их природы. Да, красота, несмотря на всю, часто преувеличиваемую, но все же существующую суровость ландшафта. И красота захватывающая, непохожая ни на какие привычные прелести популярных курортов и горных туристических маршрутов Кавказа и Крыма".
А Ефремов в этом деле толк знал. Еще до войны он занимался организацией туризма на знаменитой Красной Поляне, работал экскурсоводом в Кавказском заповеднике. А после войны — регулярно привозил туда экспедиции студентов МГУ. Все с той же целью — развитие туризма. В знак заслуг на этом поприще имя Ефремова присвоено одному из пиков (3114,5 м) Гагрского хребта.
На Курилах он видит еще большие красоты. Вот случайно встретившееся на пути безымянное озеро: "О чем молчит, о чем помнит безвестное чудо? Окажись оно на людных туристических местах, выросли бы на его берегах и туристские базы, и гостиницы, и лодочные станции. Известность его соперничала бы с кавказской Рицей... как о счастье будет помнить об этом озере всякий, взглянувший на него, ибо нет ему равных по красе на Курилах. Да и не на одних Курилах".
Однако Курилы прекрасны и контрастами. Вот описание другого места: "Зловещая, невольно заставляющая содрогнуться картина. Хочется порекомендовать ее художникам в качестве натуры для изображения адских пейзажей — мало ли для каких сказочных кинокартин или опер они могут понадобиться".
И здесь, кстати, для нас еще один повод задуматься, поскольку "туризм Ефремова" и нынешние бизнес-тур-проекты — это разные вещи.
А итог подведем словами уже упомянутого Крюкова:
"Списки названий составлял и печатал весь наш аппарат. Работали по вечерам и ночам… Вся эта работа была закончена к началу 1947 года, утверждена нашим приказом и направлена с Ефремовым в Москву. Там также прошла стадию согласования, апробирована в Ленинграде на союзном съезде географов…".
А само переименование названий большинства населенных пунктов было осуществлено указом Президиума Верховного Совета СССР от 15.10.1947 года.
Ну и для справки: "Юрий Константинович Ефремов — создатель Музея землеведения МГУ, автор капитального труда "Природа моей страны" (и ещё почти четырёхсот научных публикаций), один из создателей и активный участник Движения против проекта поворота северных и сибирских рек. Учёных степеней не имел. Опубликовал пять книг стихов".

16 6360 2